Публикуем выдержку из интервью:
Один из лучших и пронзительных фильмов о пожарной катастрофе 2010 года, когда в результате лесных пожаров сгорели деревни, погибло множество людей, а торфяной дым накрыл Москву – это «Леша» Елены Демидовой. В «Леше» нет душераздирающих сцен, нет пламени до небес и героических пожарных. Всего один человек – немолодой деревенский мужчина по имени Леша неспешно идет по сгоревшей деревне и, показывая на развалины, рассказывает в настоящем времени, кто в них «живет», обрисовывает кратко их судьбы, называет имена. И зрителю ясно, что деревня погибла, восстанавливать ее никто не будет, жители теперь существуют в каком-то другом месте и еще - в воображении Леши. Фильм побывал на множестве фестивалей, получал награды и уже пять лет живет в сети самостоятельной жизнью.
И вдруг Елена Демидова решила снимать его продолжение- Стоит ли снимать продолжение к уже состоявшемуся, законченному кино?
- Ну, я снимала поначалу не то чтобы продолжение фильма про Лешу. Я снимала продолжение всей этой истории с пожарами. Мы снова приезжали, привозили разные вещи - предметы личной гигиены, продукты. Мы всегда заезжали к Леше, и всегда это было больше, чем просто разговор по делу. Все время что-то происходило, что-то закручивалось вокруг. Было ясно к тому же, что так же, как в первом фильме, через него открывалась жизнь этой деревни до пожаров, так и теперь через него проявляется и осознается послепожарная жизнь этого края.
Кроме того, ниточки, которые протянулись между нами еще в первую прогулку по сгоревшей деревне, становились все крепче. Я нечаянно вошла в его жизнь. И кино становилось все больше еще и про любовь.
Причина мне была понятна. Леша имел предысторию, похожую на сотни тысяч других: он уезжал в город, женился, с возрастом все больше пил, его семья распалась, он вернулся к маме. Но дальше проявилось то настоящее, что в нем было: мать болела, и он взял себя в руки. Он ухаживал за ней несколько лет, устроился на работу на ту самую «антенну», а там начальник сказал ему «или закодируешься, или вылетишь», и он закодировался и перестал пить совсем. А потом мама умерла, он остался один – непьющий. С угрозой потерять работу, потому что «антенну» все время обещают закрыть. И потому даже без пожаров его настиг тот самый кризис среднего возраста, которого у деревенских людей обычно не бывает. Надо было что-то делать со своей жизнью, и самое простое и понятное – найти женщину, жену. Но со свободными женщинами в округе было плохо – у них или своя семья с кучей проблем, либо они без мужа тащат детей и точно не смотрят ни на каких мужчин. А если одинокие и свободные, то чаще всего пьющие. И тут появляюсь я. Я его слушаю, я понимаю, я стараюсь помочь и приезжаю снова и снова. С деревенской точки зрения, это - любовь.
И дальше история продолжалась. Послепожарное горячее время закончилось, но я уже ездила именно к Леше. Останавливалась также у бабушек, снимала его и их. Снимала их обычную жизнь, и снимала историю его и себя. Это было иногда очень трогательно. Например, однажды он сказал мне: «Может, ты останешься? Я тебе халат куплю. Мы столько с тобой сделаем!» Я молчала и смотрела в камеру. Тогда он говорит: «Ну можешь ничего не делать, только стой рядом, я сам буду все делать». Он кормил меня собственноручно сваренными щами из выдры, водил слушать тетеревов. Это была тоже очень настоящая и серьезная жизнь, которая мне открывалась именно потому, что я не делала лишних движений, я смотрела и слушала, я была там с ним и с ними, и я при этом не пыталась эту жизнь строить.
Меня, конечно, мучили иногда сомнения: ну вот, получается, я вошла в чью-то жизнь, стала ее частью, важной частью, а потом уйду, и как-то это нехорошо, как будто я его использовала. Но, по зрелому размышлению, я понимала, что, на самом деле, я просто привношу в его жизнь какие-то новые краски. На самом деле, я эту жизнь тормошу и не даю ей застыть, и это скорее хорошо, чем плохо. И более того, время показало, что все это поспособствовало тому, что в его жизни появляется, в конце концов, уже реальная местная женщина, и, значит, все хорошо!
Это, что называется - «про любовь». Но и фильм, и история наших отношений – больше, чем про любовь. Она ведь еще и про разные миры, которые вдруг пересекаются в большой беде и снова расходятся по своим орбитам через какое-то время. Она - про то, что это порою почти как у Киплинга – «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Но иногда все это становится неважным, и в чем-то главном мы все - одно. В фильме получилось как бы несколько слоев: один - это последствия пожаров, волонтеры и жизнь деревни, второй - это жизнь самого Леши и его история, и третий – это взаимоотношения режиссера и героя, то есть история о том, насколько мы имеем право входить в жизнь других людей. И как из нее выходить.