Документальный спектакль «Павлик- мой Бог!» будет показан в Гоголь-центре 27 мая и 22 июня

Первая версия спектакля режиссера Евгения Григорьева и драматурга Нины Беленицкой была создана еще в далеком 2009 году и номинирована на театральную премию «Золотая Маска» в конкурсе «Эксперимент».

Cпектакль вернулся к зрителям с новым актерским составом и входит в репертуар «Гоголь-центра».

«Павлик – мой бог» - вольная фантазия на тему печально знаменитого пионера Павлика Морозова, его образа и места в истории. Совместный спектакль «Гоголь-центра», кинокомпании «Первое Кино» (юридического члена Гильдии неигрового кино и телевидения) и Театра им. Йозефа Бойса ставит вопрос, кем является Павлик Морозов - злостным предателем своего отца или героем, преданным своей Родине? Где граница между подлостью и борьбой за правду?

Современная девочка, у которой сложные отношения со своим отцом, встречает Павлика, пытаясь понять, что у нее с ним общего, как она относится к его поступку, и может ли он служить примером для подражания. На сцене советское прошлое соприкасается с российским настоящим: на огромных видеопроекциях появляются документальные кадры из родной деревни Павлика, где на месте его гибели проходит церковная служба. В процессе действия выясняется, что исторические события, смысл которых сегодня кажется нам очевидным, на самом деле были гораздо сложнее.

О спектакле много говорилось в контексте проекта «Театр им. Йозефа Бойса», и о нем не умолкают зрительские голоса и голоса критиков сейчас.

«Спектакль про пионера-героя в режиссуре документалиста Евгения Григорьева вышел в 2009 году и сразу стал важным событием. В главной роли возведенного на гранитный помост, с замеревшей в пионерском приветствии рукой мальчика-героя был тогдашний премьер «новой драмы» Донатос Грудович. Грудович рубежа десятых годов - общепризнанный герой времени, с его заносчивой резкостью, нахальным подростковый шармом, уверенной дерзостью и вместе с этим глубокой рефлексией на тему своего места в мире. Образ кричащего громким матом, снимающего штаны перед лицом эпохи парня с длинной челкой, с непринуждённым фальцетом и в постоянной боевой готовности, с девизом из одноименного фильма Германики: «Все умрут, а я останусь». Критика говорит о нем в превосходных степенях и, наверное, лучше него никто уже не прочувствует и не сыграет героев пьес Юрия Клавдиева с их юношеским ненавистничеством и хлынувшей вдруг сентиментальностью.

Спектакль стал частью короткой эпохи громких голосов - с пока незубастой еще властью, обвеянной романтизмом оппозицией, воздухом полным героических мотивов. Примерно в это же время зарождается «Седьмая студия», готовятся их триумфальные «Отморозки», где в главной роли Филипп Авдеев, кстати, внешне очень похожий на Грудовича - та же длинная челка, пружинистая непосредственность и судорожный поиск правды: «Мы маньяки, мы докажем». Наверное, в какой-то момент они стали персонажами похожими, и при этом полярными: честный, мучающийся от несправедливости Авдеев и злобный циник Грудович. И если «Отморозки» звучали почти интерактивно, возбуждая зрителя своим «будет бунт, будет бунт», то «Павлик» стал камерным, очень личным рассуждением на тему нашего общего прошлого и будущего.

<…>

И в 2015 году, после затянувшегося ремонта Гоголь-центр с опозданием открывает сезон постановкой малой сцены «Павлик мой бог». Григорьев возобновил, фактически заново поставил «Павлика» уже с новыми артистами и на новом месте. Про место хочется поговорить отдельно: про сложившийся контекст спектакля уже было сказано, а также про время, которое его вылепило. Случайная параллель с «седьмой студией» выстрелит именно сейчас - параллельные когда-то явления, противоречащие и спорящие театральные эстетики стали теперь явлением совместным. Художественный руководитель театра Йозефа Бойса Георг Жено тогда часто спорил с эстетикой Кирилла Серебренникова, противопоставляя ей свою театральную программу, свои манифесты «бедного» театра модному, «гламурному и дорогому блеску» спектаклей Серебренникова (Богомолова как явления еще не было). Большое видится на расстоянии - с нынешней позиции можно говорить, что по сути, театры разными средствами, но все-таки говорили об одном. Поэтому спектакль подходит художественному руководителю Серебренникову, который приглашает его в репертуар, считая, что сейчас особенно важно театрально заострить тему стукачества и лицемерия, которую спектакль также затрагивает.

«Павлику» был нужен новый герой - им стал Игорь Бычков, который получает первую большую роль. Не Филипп Авдеев с его честными голубыми глазами оказывается стоящим на белой мраморной тумбе памятника, хотя в его послужном списке много «героических» ролей. Бычков актер совершенно другой природы - внешне нескладный, с грубыми чертами лица, худосочный, с длинными руками и поразительной способностью говорить мягким, елейным «паршивеньким» голоском подлеца. Он максимальный «не герой», вкрадчивый, второстепенный, берегущий себя, осторожный подстрекатель, все делающий деликатно и с засученными рукавами. В школе-студии он сыграл по-настоящему страшного Смердякова, за которым чувствуется убедительная большая сила, участвовал в эскизе по пьесе Печейкина «Маленький герой» - истории про мальчика, который герой и сдает своих друзей- не натуралов в соответсвующие органы.

И вот он - новый Павлик, вызывающий инстинктивную неприязнь, всей актерской природой вскрывает эту тему негероического героя, который откровенно издевается над мифом о самом себе, передразнивает и куражится над теми, кто сейчас приносит ему цветы, кто складывает песни в его честь. И в общем контексте спектаклей «Феи», «Метаморфозы», «Сон в летнюю ночь» спектакль про Павлика ровно вписывается, теряя налет прежде важный «индивидуальной терапии», а становится прямым высказыванием того самого поколения постмодерна, которое привыкло вслух и от первого лица говорить о проблемах общих и для всех важных.

Ведь и сегодня, оказывается важным говорить о советских мифах, многим продолжающие казаться золотым временем гуманизма и нравственности, которых так не хватает в наш век. Когда у общества снова обостряется острая нужда в героях и поклонении кому-либо - формула выведенная Беленицкой «Павлик мой бог» очень удобная, в нее гладко впишется любое имя собственное. Чтобы было понятно, кому носить цветы на красную площадь и кому говорить хоровое «спасибо» за наше счастливое детство».