Выручай-комната: «Кино эпохи перемен»

Достижение современной индустрии услуг, ТЦ Сити Центр в Екатеринбурге. Привычный сегодня трехэтажный лабиринт из магазинов одежды и прочих заведений (могут, например, отсканировать карму), соединенных мозаикой плитки и стеклянными эскалаторами. Ты узнаешь его из тысячи. О том, что раньше это здание числилось памятником конструктивизма (построено в 1933-м как ДК Строителей), можно узнать только у владельца в кабинете — табличку воруют. Около другой памятной доски — посвященной режиссеру Ярополку Лапшину, который проработал тут с 1944-го по 2002-й, — начинается документальный фильм Алексея Федорченко «Кино эпохи перемен».

Картина, как водится, конгениальна эклектике момента. 20 лет назад, в 1999-м, творческо-производственное объединение покинуло здание и со временем превратилась в ОАО «Свердловская киностудия»: региональные источники кино пережили 90-е, но задохнулись в нулевые. Последним фильмом той самой СК стали «Первые на Луне» Федорченко — остроумный мокьюментари про советский космос, покорение которого якобы случилось в 1930-е. Примерно в то же время, когда был заложен фундамент будущего памятника конструктивизма, где с 1943-го жила Свердловская киностудия.

Сам Федорченко с 1993-го прошел тут длинный путь от экономиста ТО «Надежда» до специалиста по экранным технологиям (аналогу компьютерной графики) и самобытного уральского режиссера, который не покинул вслед за Владимиром Хотиненко и документалистом Сергеем Мирошниченко родную землю. Более того — воспел ее не только творческими и фестивальными успехами, но горько-остроумным портретом времени, когда вместе со зданием ветшали традиции, связи и перспективы.

«Кино эпохи перемен» — сплав воспоминаний о 90-х и баек (страшных и смешных), киноархеологии, тщащейся в бутиках рассмотреть кабинеты и съемочные цеха, и фантазий о свершившемся, выполненных в формате пластилиновых вставок. Федорченко использует весь скромный арсенал, чтобы дать картину максимально широко: от хроники до физиогномики, от комичных киноперебивок made in Ekb, как делает гэга ради условный BadComedian, до ироничных титров в кадре. Один этот фильм поддакивает фразе, что региональные студии поддавались меньшему идеологическому прессингу, чем московские, потому жили хоть и бедно, но креативно.

кадр из фильма "Кино эпохи перемен"

Уже игровой дебют «Первые на Луне» продемонстрировал интерес Федорченко к историческому, мифическому и рукотворному. Вот и «Кино эпохи перемен» не расследование, не хроника объявленной смерти, а «сумма субъективных ощущений». «Это было похоже на эту комнату из «Гарри Поттера», ну помните, где всякий хлам валялся», — вспоминает Федорченко Выручай-комнату из памятника литературы, который его архивные собеседники вряд ли читали.

Зато они считывают с отреставрированных стен историю полувековой работы. Вот пальма снялась в кино. А этот интерьер мелькнул в «Сильве» 1943-го. Эту вазу, собственность деда Федорченко, со съемок так и не вернули. Большое тут описывается через эпизод, деталь, анекдот, а в малом оживает глобальное. Реплика — склейка — комичная сцена из фильма, связывающая фразу со снятым на студии. Другой панч — и незначительная подробность случайного эпизода становится сюжетом для анимации с участием злых исполинских собак или грузина и свиньи. Создавая дистанцию, Федорченко ее на самом деле нивелирует. История обращается фарсом: то, что в моменте было печально и даже страшно (препирательство с бандитами, суды, поездки в Москву за злосчастным векселем), 20 лет спустя рассказывается и звучит как чистая фантасмагория, нарочно не придумаешь. Этим, к слову, Федорченко тоже пользуется всю карьеру: складывая из фактов абсурдистское образное панно. Впишутся ли в реалистичный фильм похороны на втором этаже Дома кино, где параллельно проходила выставка эротических фотографий? В реальность же — запросто. (Символично, что в этой истории часто фигурирует цифра три: 1930-е, 1943-й, 1993-й; тройка в нумерологии — жизнелюбивое и художественное число.)

Как это часто бывает, фильм сам находит для себя правильную характеристику. В финале начальник склада Анатолий Зайков вспоминает, как отлавливали крыс. Пятерых посадили в клетку, одна сожрала остальных, на подходивших бросалась «как тигра», но стоило рабочим ее поджечь из праздного любопытства — «не пикнула». Порой сколько ни борись с бандитами, банками и коммунальными службами, «космическое зло», которое поминает заместитель главного инженера по коммунальным службам Михаил Рощин, одержит вверх. Но это на этом пятачке земли (здание, к слову, успели выгодно сдать в аренду на 49 лет и расплатиться с долгами). Есть еще и другие. Ждущие своих — вероятно, невеселых — перемен.