Ирина Шаталова: Чем больше фестивалей документального кино вокруг, тем лучше для думающего общества

В Москве с 30 октября по 1 ноября пройдет осенний этап Международного фестиваля документального кино «ДОКер». В интервью Юлии Сергеевой организатор и основатель фестиваля Ирина Шаталова рассказала о развитии фестиваля и о том, кому и зачем необходимо документальное кино в России.

В мае в московском доме журналиста проходил весенний этап первого Международного фестиваля документального кино «ДОКер», который организовала группа энтузиастов-документалистов, в число которых входишь и ты. Вскоре пройдет осенняя часть фестиваля. Как пришла в голову идея смотра? 

Создать фестиваль мы хотели еще с момента основания проекта «Докер». Просто не думали, что это получится осуществить в довольно скором времени. Когда в 2011 году нам впервые удалось организовать серию кинопоказов в Москве и других городах, мы уже поняли, что «ДОКер» - это не просто киноклуб, а именно проект, который должен развиваться в самые разные стороны. И идея фестиваля витала изначально, но реальные действия по его организации мы стали предпринимать в апреле 2014 года. Мы – это режиссеры Игорь Морозов, Настя Тарасова и я. Первое, что мы сделали – сформулировали, зачем нам это нужно. Затем описали цели и задачи фестиваля и перевели это на английский язык. Потом заявили о «ДОКере» на популярных международных фестивальных сервисах. Так, документалисты, которые находятся в разных уголках земли и ищут площадки для демонстрации своих работ, сразу узнали о нас, без какой-либо дополнительной рекламы.

Какие критерии отбора фильмов вы заявили? 

Мы не указывали никаких ограничений, кроме одного – мы искали только документальные фильмы. И это действительно так – мы хотели представить очень широкую палитру жанров, любой тематики, любого хронометража, любой страны-производителя. Буквально через месяц после того, как «ДОКер» начал собирать заявки, я была поражена, -  было прислано уже несколько сотен фильмов.

Как ты думаешь, чем вызван такой результат?

Несколько факторов. Во-первых, изначально мы не брали плату за регистрацию заявок. Сейчас фестивали всячески пытаются монетизировать свою деятельность - понятно, по каким причинам. Крупные фестивали берут – по 60-80 евро за заявку. Небольшие - начинают с 10 евро. И это серьезный отсев. Второй фактор – территориальный. Не слишком многие фестивали в России хорошо известны за рубежом. Да, и в этих международных базах зарегистрировано не так много российских фестивалей. В общем, к концу лета, нам поступило под тысячу заявок на участие. Это гигантский объем. И мы решили ограничить поток, введя всё же небольшую плату за участие. Отборочная комиссия отсмотрела все фильмы и, в итоге, путем подсчета голосов, из 1325 заявленных для участия в фестивале работ выбрала 45 картин из 32 стран. Все зарубежные фильмы фестиваля имели статус российских премьер.

Считаешь ли ты, что в России нужно открывать как можно больше фестивалей неигрового кино? И в чем ваш смотр принципиально отличается от других?

Безусловно, чем больше фестивалей документального кино вокруг – тем лучше для думающего и ищущего общества. И хотя в России уже есть десятки разнообразных фестивалей (прежде всего – кстати, нишевых), если честно, нам не хватало такого события, которое было бы сконцентрировано исключительно на мировом независимом документальном кинематографе в разных его формах и видах. Допустим, возьмем ММКФ, программу «Свободная мысль», которую я очень люблю, каждый год хожу на неё. Но, если не кривить душой, то можно сказать, что, как правило, там участвуют только очень дорогостоящие проекты от режиссеров или продюсеров с громким бэкграундом, то есть встретить там действительно независимое кино, снятое или спродюсированное новичком, почти невозможно.

То есть, независимым кинематографистам попасть на ММКФ непросто?

Думаю, непросто. Ведь сами отборщики признаются, что показывают срез мировой документалистики и привозят крупных авторов. Это важная работа. Но при этом, между «сливками» - мега-успешными фильмами, которые выходят в прокат в разных странах и побеждают на крупных кинофестивалях, существует и гигантская прослойка, нам неведомая, - состоящая из кино, может быть, менее резонансного и менее высокобюджетного. Но, при всём при том, это творческое, экспериментальное, интересное, по истине авторское кино со своим новым киноязыком. И возникает вопрос, где российский зритель его может увидеть? В конкурсе «Артдокфеста» могут участвовать только фильмы, снятые на русском языке. Фестиваль «Флаэртиана» в Перми, который, к слову, мы тоже очень любим, ориентирован на определенную эстетическую линию – в отбор заложены принципы Роберта Флаэрти: длительное кинонаблюдение и проживание с одним героем. Лично мне эти принципы очень близки, но все же это тоже определенное ограничение. Идем дальше – петербургский фестиваль «Послание к человеку» - там, помимо документалистики, есть конкурсы и игрового кино, и анимации. Мы же хотим концентрироваться только на независимом мировом документальном кинематографе и выступаем за чистоту «жанра фестиваля».

В этом году – российские картины попали к Вам в конкурс?

Честно говоря, с российскими картинами было не густо. В конкурс попала только одна работа – фильм Алёны Полуниной «Варя». Была еще одна отечественная картина, которую мы хотели бы видеть в конкурсе коротких метров, но случился казус - продюсер этого фильма отказался от участия сам. Мы могли бы это понять, если бы этот фильм, например, был совсем новый, но факт в том, что у него уже состоялась на тот момент российская премьера в Петербурге… В общем, причины для отказа нам остались абсолютно неведомы. Называть работу и автора мне не хотелось бы. Но этот случай ясно показал, что наше профессиональное сообщество пока что не слишком миролюбиво и дружественно настроено по отношению к «своим» же.

На какой фестиваль, может быть, из европейских, вы ориентируетесь?

Ориентиров множество. Сейчас и в Европе, и в США, и в Латинской Америке есть сотни фестивалей неигрового кино, история развития каждого из которых любопытна. Возможно, это не скромно, но мне бы хотелось взять в пример фестиваль в чешской Йиглаве. Начинался он тоже с нуля, где-то 18 лет назад, его основали молодые парни – своего рода фанаты дока. И что сейчас? Это самый крупный фестиваль неигрового кино в Восточной Европе. Туда съезжаются каждый год ведущие эксперты в области производства, дистрибьюции, продюсирования документального кино. Это и огромный форум, и много мастер-классов, и индустриальные площадки, и главное – постоянные аншлаги в кинозалах.

Завлечь публику на умное и заставляющее думать кино, наверняка, не очень просто? Были проблемы с этим?

Больших проблем с этим у нас не было. Нам не нужно было распечатывать флаеры или давать рекламу.

Кто был ваш зритель? Ведь зрительный зал был забит до отказа. Откуда они о вас узнали?

Как это ни парадоксально, но первый и главный ресурс – это социальные сети и так называемое сарафанное радио. Мы начали рассказывать о фестивале не в интервью, не в статьях, а именно в  социальных сетях. И уже через несколько дней после того, как мы объявили о фестивале, о его датах и месте проведения, на встрече в фейсбуке было более 700 человек. Это дало нам понимание, что зал, который рассчитан чуть более, чем на 100 зрителей, будет заполнен. У нас была электронная система регистрации, поэтому мы могли отслеживать ситуацию – так, за неделю до фестиваля бесплатные билеты уже были разобраны.

Какая основная сложность в организации была?

Отсутствие бюджета. Не было проблем ни со зрителем, ни с правами на фильмы, ни с волонтерами даже, которые переводили фильмы на русский язык, накладывали субтитры, сопровождали гостей в Москве и вообще очень помогали. Это всё знакомые нам с тобой люди из мира документального кино и их друзья, которых они подтянули. И огромное им спасибо за это. Но бюджет на проведение фестиваля мы не нашли. Хотя побывали и в Минкульте, и в Департаменте культуры Москвы, и в приёмных разных не бедных людей. На уровне абстрактного понимания нас поддержали все. Чиновники были удивлены, что есть такой активный «Докер», расспрашивали о нашей деятельности и демонстративно нас ругали за то, что мы не приходили раньше. Вообще все, к кому мы обращались, выслушивали нас очень внимательно, но все как один говорили примерно следующее: «очень интересно, обязательно оставьте нам свой проект, но, увы, ребята, пришли вы немного не во время – сейчас в стране кризис и сокращение бюджетов, нет возможности поддерживать новые инициативы».

Из чего, в итоге, сложился бюджет фестиваля?

Из средств компании «Докер», прежде всего. Из тех взносов, которые собирались на финальной стадии сбора заявок на фестиваль. Третье – это бартерная система. Кинозал «Домжур» пошел нам на встречу и сделал скидку на аренду зала. И смешно сказать: во время фестиваля, у нас работал буфет со свободной системой оплаты – большая стеклянная банка, куда люди могли отправить пожертвование на фестиваль. Что-то мы «отбили» даже там. Ну, и самое главное – это краудфандинговая кампания,которую мы запустили в интернете, чтобы собрать средства на второй этап фестиваля. Осенью мы хотим привезти в Москву победителей, чтобы вручить им призы. А также устроить повторные показы их фильмов с обсуждениями, провести встречи и мастер-классы. Не хотелось бы, чтобы история фестивального фильма в России заканчивалась одним показом. Как «Проект Докер» перерос когда-то в фестиваль, так и сам фестиваль может приобретать разные необычные форматы. И этот осенний уикенд – это попытка найти еще одну форму фестиваля. Но главное – встретиться с авторами.

Охотно ли люди жертвуют деньги на документальное кино? Это же такая специфическая история.

Специфическая, да. С краудфандингом вообще отношения не простые. Не только у тех, кто ищет деньги на культурные проекты, но и у тех, кто ищет средства на лечение. Понятно, что необходимо постоянно заниматься кампанией, двигать её. Это всегда личное обращение к частным лицам, компаниям, спонсорам. Но это точно бесценный опыт. Своего рода питчинг мероприятия: «Докажи другу, как важно то, что ты придумал». Если поймет друг, то есть вероятность, что поймут и другие.

То есть, документальное кино еще кому-то нужно, кроме самих авторов?

Конечно! Как и всё в этом мире. Если что-то нужно кому-то одному, то найдется и второй и третий человек, кому это будет нужно. Ясно, что документальное кино никогда не станет мейнстримом, и слава Богу, - зачем ему это?

Я вижу нынешнюю российскую проблему в том, что нередко сами продюсеры, работающие с Минкультом, своими фильмами делают не кино, а закрывают какие-то дыры. Делают низкокачественный продукт, который потом сдают в архив и никому не показывают. Как такое поведение может помогать развитию индустрии?

Можно эту ситуацию как-то скорректировать?

Полагаю, то направление, в котором сейчас двигается Гильдия неигрового кино и некоторые ее руководители – это в каком-то смысле попытка минимизировать создание таких липовых фильмов. Тот же рейтинг, который делает команда Георгия Молодцова, по идее, призван как раз продемонстрировать процент реальных картин и «мёртвых душ». Наверное, на то и нужна профессиональная организация, чтобы  выявлять «глобальные подвохи» в нашем общем деле.

Ира, ты занимаешься и распространением, и созданием фильмов. Одно другому не мешает? Или, может, наоборот, помогает?

Все эти отрасли: создания и продвижения – очень связаны. Ты начинаешь лучше понимать язык продюсеров, создателей и дистрибьюторов, когда находишься то на одной стороне баррикад, то на другой. Я осознала, что мне действительно нравится заниматься и тем, и другим, но не всем одновременно, - а выделять в своей жизни разные тайм-зоны и говорить себе: сейчас ты делаешь фестиваль, потом начнутся съемки фильма, а потом еще что-то.

То есть, цейтнота у тебя не бывает?

Недавно случился период, когда у нас премьера фильма совпала с проведением фестиваля. Было сложновато. Но возможно. А вообще разделение полезно. Оно дает очень разные углы зрения на мир. Ты начинаешь смотреть и на кино по-другому

Ты не считаешь, что отбор фильма – это более высокая ступень, чем создание?

Нет, конечно! Для меня это примерно равнозначные по затратам сил и времени вещи, но очень разные по своей природе. Когда мы стали заниматься «Докером», мы начали чуть лучше понимать критиков, отборщиков и вообще людей, которые хотят донести интересные фильмы миру. Раньше мне было неведомо, как найти продюсера или хотя бы как устроить премьеру своего фильма в Москве. Сейчас мы понимаем гораздо больше. И хотим своим опытом делиться с другими документалистами.